Первый день января встретил ярким солнцем и прям-таки апрельским теплом. Какая зима? Кругом трава, вот только на вавельском холме в теньке нашли слежавшуюся горстку снега. Впрочем, я была довольна. Путешествие в пространстве и времени, а что, круто же!
Покуда гид вещал что-то важное и интересное про Краков времен Второй Мировой, я зырила по сторонам и думала, что не так уж и важно мне, что он говорит. Когда-то в первых поездках я внимала гиду, как учителю в школе, могла по возвращении домой воспроизвести весь рассказ близко к тексту и не колеблясь назвать, что именно изображено на всех сделанных мною фотках. А теперь на фото - просто улицы, дома, город. Просто красиво, просто есть. Вместо подробной исторической справки набор визуальных образов в сочетании с тактильно-обонятельными данными. И собственное восприятие увиденного, на котором не сосредоточиться, пока слушаешь гида. Либо то, либо другое, все сразу - оперативки не хватает.
После обзорной экскурсии, как водится, было свободное время. И в кои то веки его было много. Что-то около шести часов. То есть, если быть честной, то до самого утра, до выезда из гостиницы, но если нет желания самостоятельно до гостиницы добираться, то шесть часов.
Желающих на это время могли отвезти в аквапарк. И я честно собиралась туда, когда планировала дома поездку. Даже купила шапочку и купальник. Даже почти верила себе, что хочу плескаться там на горках. Потому что в аквапарке все понятно, цель ясна: вот горки, вот вода, купайся-катайся. Практичность накормлена и сыто рыгает где-то под диафрагмой.
Но я-то ехала за сказкой, за чудом, от которого пресекается дыхание. Поэтому осталась в центре Кракова, виновато пряча глаза от издыхающей от голода практичности.
Затрудняюсь внятно описать свое брождение по улочкам старого города. Мои воспоминания представляют из себя совокупность черно-желтых пятен, прохладного и, почему-то, мягкого воздуха, шелеста ветвей и шума человеческой жизни на приемлемом удалении от меня. По дороге к королевскому дворцу я даже что-то негромко пела, как мне было хорошо.
У подъема на вавельский холм стоял рыцарь и лязгал доспехами, переминаясь с ноги на ногу. Я минуты три с любопытством наблюдала за ним, пытаясь понять, зачем он тут. Потом он ушел, так и не подкинув мне ключей к разгадке тайны его бытия. Не слишком огорчившись, я пошла вокруг холма, сосредоточившись на бытие собственном, и внезапно обнаружила, что мне нравится фотографировать. Не просто жмякать на кнопку, чтоб было потом, что вспомнить-показать. Но копировать себе в коллекцию кусочки реальности, показавшиеся наиболее интересными. Один из кусочков, к слову сказать, позволил мне осознать, почему меня так манят средневековые замки.
Завершив обход королевского замка и вернувшись на улочки старого города, я решила придать своим похождениям подобие осмысленности. Для разнообразия.
Для туристов проложены два основных маршрута. Поскольку днем с гидом мыходили по Королевской дороге, то вечером я перешла на дорогу студенческую, пролегающую по левому краю старого города, если смотреть от холма, и ныряющую обратно внутрь в районе Ягеллонского университета. И на этой самой дороге наткнулась я на нечто, чему объяснения до сих пор найти не могу: прерывающиеся трамвайные рельсы.
Немного жалею теперь, что не догадалась тогда пройти вдоль рельсов, чтобы понять, что там с ними дальше, ходят ли по ним трамваи и любые подробности, какие мог бы принести визуальный осмотр места происшетсвия.
Хотя, думаю, даже если бы мне и пришла тогда мысль прогуляться вдоль рельсов, я бы от нее отказалась. Потому что уже настроилась на прогулку под сенью древних стен обители знаний. И не захотела бы упускать такую возможность. Потому что рельсы - вот они, передо мной. Ну, подумаешь, наткнулась на проход то ли меж мирами, то ли меж зримым и невидимым, а до стен, меж тем, еще надо дойти, и время не ждет.
Так что запечатлев на фотоаппарат документальное свидетельство загадочности краковской реальности, я устремилась вперед, к заветным стенам, где, как позже выяснилось, меня поджидал еще один удар в самое сердце.
Побродив по едва освещенным узким улочкам меж зданиями университета, позавидовав прошлым, нынешним и будущим студентам, полюбовавшись красиво подсвеченной тропинкой в темноте профессорского садика, я было решила, что миссия моя выполнена и можно закругляться, но вдруг увидела, как сквозь густые зимние сумерки по противоположной стороне улочки идет маленькая кошечка, подходит к чему-то чуть более темному, чем все прочее, аккуратно усаживается и начинает кушать. Оказывается что-то более темное - миска с едой, оставленной кем-то добрым. И от этого умиротворяющего, в сущности, зрелища, в груди вдруг защемило так, что дыхание на миг пресеклось. Почти как мечталось, только не ясно, с чего вдруг теперь-то.
Преследуемая воспоминанием о кошечке и странной реакции собственного организма, я выбралась обратно на окраину старого города и решила, что пора уже потихоньку направляться в сторону места, где можно поужинать и, заодно, поразмыслить, с фига ли меня так прет от каких-то левых кошек и их еды, а так же еще об одной интересной вещице, подобранной днем во дворе королевского дворца.
В ходе неторопливого движения в сторону Макдональдса, избранного в качестве наиболее подходящего места для ужина и раздумий, как места с понятным алгоритмом действий при получении понятной еды и, как следствие, не требующего дополнительных энергозатрат на освоение новых правил и вкусов, я натыкаюсь на очаровательное уличное кафе, стены которого составляет плотный полиэтилен, позволяющий существовать летнему кафе и зимой. Кафе заполнено уютными маленькими столиками со свечами на столах. И я даже присмотрела один свободный в углу. Но я не знаю, поймут ли меня там, но я не знаю, надо ли сесть за столик или подходить с заказом к стойке, но я не знаю, что заказать. И можно было бы плюнуть на это и разобраться по ходу дела, но я не могу заставить себя не то что войти, даже приблизиться ко входу. Хожу вдоль стены, словно между мной и кафе вдруг выросла прозрачная стена. И понимаю, что даже если каким-то чудом заставлю себя войти, сделать заказ будет очень трудно. Потому что горло сдавил спазм, и при попытках заговорить в лучшем случае я выдавлю из себя рваные отрывочные фразы. Или вовсе по слову буду цедить. Что ж, в жизни всегда есть место подвигу. И позволить себе не бороться с собой, а разумно пойти в более спокойное и подходящее для размышлений место, тоже можно считать подвигом. Чтобы не так противно было сбегать. Потому что ясно же, что даже если я зайду, сделаю заказ и усядусь за этим грешным столиком, расслабиться я там не смогу. Да и поесть тоже. Знакомиться с местной кухней я не хочу, значит заказывать только что-то попить, значит потом все равно идти есть в Макдоналдс, значит чего тратить время и нервы. Разумно? Разумно. Но как же злит, что простейшее бытовое действие оказывается невыполнимым подвигом.
Признав собственную неуниверсальность, я почти успокоилась и таки добралась до вожделенной точки выдачи фаст-фуда, затарилась едой и окопалось в подвале, который, при ближайшем рассмотрении, оказался вполне старинным, что отчасти примирило меня с неудачей с уличным кафе. Подвал старого дома, пожалуй, покруче будет.
Отгородившись от мира музыкой в наушниках, я, наконец, поела и приступила к письменному осмыслению произошедшего.
Во-первых, не давала мне покоя подобранная днем серебряная сережка в форме бубенчика. Конечно, можно считать все случайностью и не искать никаких знаков судьбы, но зачем тогда, спрашивается, было запрашивать у реальности чуда? И желать его всем своим наивным сердцем? А раз уж запросила, то будь любезна хотя бы рассмотреть вариант, что запрос был удовлетворен. И если был, то смысл послания предельно ясен. Что еще может означать бубенчик, кроме дороги и звона? Лично у меня других вариантов нет, только синонимы уже озвученных.
Во-вторых, кошка и мои сердечные заскоки. Как ни прискорбно осознавать, но более всего к испытанному ощущению и сопуствующему контексту подходит зависть. Ибо показан мне был один из моих страхов, вот выйду я, маленькая кошка, на темную улицу, а жрать там нечего. А эта краковская нахалка гуляет сама по себе и жрет при этом, как домашняя. Конечно, завидно.